Я поймал себя на том, что пытаюсь оттопырить губы по-габсбургски и по-виндзорски задрать нос.
Наконец Виллем опустил свиток. Музыка и разговоры мгновенно прекратились. В мертвой тишине он произнес:
— Твои предложения полностью удовлетворяют нас. Мы утверждаем список.
— Вы очень милостивы, ваше величество.
— Мы известим тебя о назначении кабинета. — Он поклонился мне и прошептал: — Не вздумай опускаться по этим ступенькам спиной вперед. Я сейчас исчезну.
— О, вы очень милостивы, сир, — прошептал я в ответ.
Он встал, следом за ним вскочил и я, и быстро удалился, шурша мантией. Я обернулся и заметил несколько удивленных взглядов, устремленных на меня. Но тут снова заиграла музыка, и я получил возможность удалиться, в то время как придворные вновь занялись вежливыми разговорами.
Не успел я выйти из зала, как возле меня возникла Патил.
— Прошу вас, сэр. Сюда, пожалуйста.
Представление было окончено, теперь мне предстояла настоящая аудиенция.
Он провел меня в небольшую дверь, затем по пустынному коридору еще в одну маленькую дверь, и мы оказались в совершенно обычном кабинете. Единственное, что в нем было королевского, так это укрепленный на стене щит с гербом дома Оранских и с их бессмертным девизом: «Воздвигаю!». Здесь же стоял большой письменный стол, заваленный бумагами. Посреди стола, прижатый грузом в виде двух металлических детских виньеток лежал оригинал списка, копия которого находилась у меня в кармане. На стене в медной раме висел групповой портрет покойной императрице с детьми. У одной из стен стоял диванчик, а рядом с ним располагался небольшой бар. В кабинете была еще и пара кресел, а кресло-качалка стояла у письменного стола. Остальная мебель вполне могла бы находиться в кабинете какого-нибудь частного врача. Патил оставил меня одного, выйдя и закрыв за собой дверь. У меня не хватило времени даже решить, удобно будет или нет, если я сяду, так как почти в тот же миг в кабинет вошел Император, воспользовавшись дверью в стене кабинета.
— Привет, Джозеф, — бросил он мне. — Подожди еще минутку! — он быстро прошел через кабинет и исчез за третьей дверью. За ним следовала пара слуг, которые на ходу раздевали его. Вскоре он вернулся в кабинет, застегивая манжеты.
— Ты прошел кратчайшим путем, а мне пришлось добираться окружным. Хочу заказать дворцовому инженеру сквозной туннель из тронного зала сюда, в кабинет. Клянусь, я так и сделаю. А то приходится каждый раз проходить три стороны квадрата — по коридорам, где довольно часто попадаются люди, а я разодет словно попугай: черт знает во что. — Под этими глупыми тряпками я никогда не ношу ничего кроме нижнего белья.
— Вряд ли, — заметил я, — существует что-либо более неудобное, чем этот обезьяний фрак, который сейчас на мне, сир.
Он пожал плечами:
— Тем более нам обоим следует отвлечься от условностей и неудобств нашей работы. Ты еще не налил себе? — он взял со стола список членов кабинета министров. — Тогда налей и себе и мне.
— Что вы будете пить, сир?
— А? — он поднял глаза и внимательно посмотрел на меня. — Как обычно. Скотч со льдом, конечно.
Я ничего не сказал и налил два стакана, добавив в свой немного воды.
По спине у меня пробежал холодок: если Бонфорт знал, что Император всегда пьет скотч со льдом, то это должно быть отмечено в досье. Но там этого не было.
Но Виллем взял стакан, так ничего и не сказав, а только пробормотав: «Горячих двигателей», продолжал изучать список. В конце концов он поднял голову и спросил:
— Ну и что ты думаешь насчет этих ребят?
— Сир? Само собой, это только костяк кабинета. — По возможности мы предназначали по два портфеля в одни руки, а сам Бонфорт должке был кроме поста премьера быть еще и министром обороны и финансов. В трех случаях мы назначили министрами заместителей министров, ушедших в отставку — министрами по делам исследований, населения и внеземных территорий. Люди, которые со временем должны были занять посты в постоянном кабинете, требовались нам сейчас для проведения предвыборной кампании.
— Да, да, второй состав. М-мм… А что ты можешь сказать насчет этого Брауна?
Я сильно удивился. Я понимал так, что Виллем должен принять список без каких-либо комментариев. Самое большее, чего я мог опасаться, так это недолгой болтовни с ним о совершенно посторонних вещах. Болтовни я не боялся — человек может заслужить репутацию блестящего собеседника просто тем, что дает другим выговориться до конца.
Лотар Браун был из тех людей, которых обычно называют «молодой, подающий надежды государственный деятель». Все, что я знал о нем, проистекало из Фэрли-досье и из рассказов Роджа и Билла. Он вышел на политическую арену уже после того, как Бонфорт лишился поста и поэтому никогда еще не занимал министерского портфеля. До сих пор он играл только второстепенные роли на партийных собраниях. Билл утверждал, что Бонфорт собирался дать ему возможность быстро продвинуться по служебной лестнице, и что для него прекрасной возможностью опробовать крылышки будет пост министра во временном правительстве. Его кандидатуру выдвинули на пост министра Внешних Отношений.
Родж Клифтон, казалось был не совсем уверен: сначала он внес в список Энджела Хесус де ла Торре и Кереза, бывшего заместителя министра. Но Билл заметил, что если парень не подходит для государственной деятельности, то самое лучшее проверить это сейчас, во временном правительстве, где он не сможет нанести никакого вреда. И тогда Клифтон сдался.
— Браун? — отозвался я. — Ну что же, это подающий надежды юноша. Очень, очень талантлив. Виллем ничего не сказал и снова углубился в список. Я лихорадочно пытался вспомнить, что еще было написано в досье Брауна. Талантливы, трудолюбивый… аналитический ум. Было там что-нибудь сказано о его отрицательных качествах? Нет… разве что «чересчур приветлив». Но приветливость вовсе не портит человека. Но Бонфорт ничего не отметил насчет таких достоинств как верность и честность. Может быть, это ничего и не означает, потому что фэрли-досье совсем не собрание заметок о характере человека, а собрание сведений о Нем. Император отложил список.
— Джозеф, ты сразу собираешься включать марсианские гнезда в состав Империи?
— Что? Конечно, но только после выборов, сир.
— Перестань, ты прекрасно знаешь, что я не ожидаю от тебя этого до выборов. А разве ты забыл как выговаривается «Виллем»? Слышать «сир» из уст человека, который старше тебя на шесть лет, да еще в подобной обстановке, просто глупо.
— Хорошо, Виллем.
— Мы с тобой оба знаем, что в принципе я не должен интересоваться политикой. Но мы также знаем, что это неумно. Джозеф, ведь ты многие годы с тех пор как лишился поста, провел, пытаясь добиться того, чтобы гнезда изъявили желание войти в состав Империи. — Он указал на мой жезл. — И теперь мне кажется, что тебе удалось добиться этого. И теперь, если вы победите на выборах, ты сможешь убедить Великую Ассамблею предоставить мне право провозгласить присоединение марсиан. Так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});